МАТЕРИАЛЫ К 10-ЛЕТИЮ ХАРЬКОВСКОГО ОБЛАСТНОГО БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОГО ФОНДА СОДЕЙСТВИЯ  ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫМ ИССЛЕДОВАНИЯМ «ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ»

А.Н. Лях

СМОТРИТЕ ПОД НОГИ И БЕРЕГИТЕ ГОЛОВУ

– Леха, привет, че делаешь?

Как вы мне дороги! У Антона талант звонить в тот момент, когда ни с кем разговаривать вообще не хочется.

– Ерундой страдаю. Есть предложения?

– Есть, давай пострадаем вместе. Под «пятнашкой» давно не были.

– Давно. Ты рассчитываешь увидеть там что-нибудь новое?

«Пятнашкой», или «пятнариком», мы называем психиатрическую лечебницу, которая ранее числилась за соответствующим номером. Номер давно сменился, но название в среде ДП, да и вообще в Харькове, так и приклеилось. Больница располагается в старинной усадьбе, построенной генерал-губернатором Сабуровым примерно в 1800 году. За долгое время своего существования усадьба обросла разного рода легендами, слухами и домыслами. Впрочем, одну легенду мы таки подтвердили: подземный ход под «пятнашкой» действительно существует, правда, подтверждения тому, что через него совершил побег легендарный Артем (революционер Федор Сергеев), мы не нашли, ход частично разрушен, как и все в Харькове, и за пределы комплекса он не выходит. А вот оружие и агитационную литературу большевики там вполне могли прятать.

– А почему бы и нет, – авторитетно заявил Тоха. – В последний раз мы с Медведем там распиленные черепа нашли.

Что да, то да. Раньше в небольшое ответвление слева, сразу за входняком, мы, конечно, заглядывали, но копнуть там никому в голову не приходило. Уж очень много мусора навалено, да и вода под ногами хлюпает. А вот ребята копнули… Медведь, как доктор, сразу определил: черепа женские, распиливались уже после смерти их хозяев, видимо, с целью каких-то исследований или при проведении практических занятий для студентов-медиков, чтобы проверить, кто из них первый упадет в обморок.

– Со мной еще трое неофитов просятся. Сводим?

Продолжает, зараза, додавливать. С одной-то стороны, не очень-то надо – водить в «наши» объекты левых людей, которые сами ничего стоящего ни показать, ни рассказать не могут, идут просто на прицепе, мертвым грузом. А с другой – кому ж не хочется выглядеть опытным подземщиком, блеснуть своей крутизной перед зелеными новичками, с разинутыми ртами смотрящими по сторонам и восторженно внимающими всем байкам, которыми их кормят. А особенно когда заброс на объект производится, как говорят, «по-тихому», т.е. вечерком, по темноте, чтоб вокруг было поменьше любопытных глаз.

К слову сказать, у нас, «Детей подземелья» (так мы назвали свой фонд, когда решили легализоваться в общественную организацию), давно назрел кризис жанра. Все доступные подземные объекты на территории Харькова уже нами исследованы. Все достаточно правдоподобные наводки на подземелья проверены (95 процентов из них оказались неправдоподобными). Костяк, стоявший у истоков организации, повзрослел, обзавелся семьями, оброс бытовухой. И мы, вполне логично, уперлись в свой «потолок». Ничего нет, ощущение того, что ты открываешь неизвестные странички истории, ощущение тайны пропало. Интерес подугас.

В качестве решения проблемы было предложено расширить наши ряды – свежая кровь, да не прозвучит это зловеще, свежий энтузиазм, возможно, свежая информация. А как заинтересовать молодежь подземной темой? Конечно же, практическими выходами хотя бы на уже известные нам объекты.

Да и вообще, давно пора поднять пятую точку, а то скоро к стулу приросту.

– Ну, давай, – говорю. – Проветримся. Сегодня вечером, часиков эдак в восемь, на остановке напротив «пятнашки». Нормально, все успеют?

В общем, договорились, идем.

Так, договориться-то договорились, а где мои фонарики? Ага! Один есть. А где остальные? Надо ж взять запсвет, и желательно не один. У неофитов наверняка один фонарик на троих, и тот в зажигалке. Шмотки, перчатки, саперка (мало ли чего)… Наконец заветный пакет с комбезом, фонариками и перчатками найден в дальнем углу под кроватью. Ё-моё, когда ж я сам последний раз под землю-то ходил? Матерый, блин, спелестолог.

Который час? Без пяти семь – пора на выход. Окинув печальным взглядом разгромленную в результате спешных поисков нехитрого снаряжения комнату, двигаю к метро. Не опоздать бы. Хотя, зная Тоху, можно было так и не торопиться. Все равно его ждать.

Восемь вечера… ну ладно, пять минут девятого. Я на месте. Тоха, вопреки своему обыкновению, появился спустя всего пять минут. Так что стаканчик чая, который я планировал не торопясь выпить, ожидая его, мне только успели заварить. С ним действительно было трое «экскурсантов». Дима, поджарый низкорослый парень, и две девчонки Таня и Вита, одетые в классическом жанре людей, у которых весь опыт экстремального времяпрепровождения ограничивался вылазкой на Журавлевский пляж, т.е. шорты, майки и босоножки. Впрочем, на мое замечание они дружно показали на рюкзаки, мол, вся нужная одежка там.

– Ну что, народ, курим, допиваем чай (это я о себе) и топаем.

Наш путь лежит в ворота «пятнашки» на противоположной стороне улицы, через забор и, наконец, в узкий лаз под трубой. К месту залаза добрались без проблем. Такое впечатление, что работников и обитателей «пятнашки» вообще не интересует, кто и зачем по ночам шарахается по их территории. Хоть бы раз кто спросил: кто такие, откуда-куда-зачем... Хотя и слава Богу, что не спрашивают, пришлось бы плести что-то типа «ой, а мы тут прогуливаемся, но уже уходим», естественно, «залаз» был бы сорван.

Как бы невзначай, озираясь по сторонам и изображая из себя праздно шатающуюся компанию, подошли к двухметровому забору, за которым, собственно, и находится вход. Забор проблем и задержек не составил. Дима вообще перемахнул через него, даже не сбившись с шага, девушки тоже перебрались довольно бодро. Пожалуй, мой вывод насчет Журавлевки был преждевременным. Дальше мальчики налево, девочки направо – переодеваемся, сбор возле входа.

Собственно, вход представляет собой дыру в стенке высокой кирпичной трубы возле самой земли в приямке, забранную решеткой, в которой каким-то добрым человеком были выломаны пара прутьев. Протискиваемся по одному на спине, передавая друг другу вещи. Теперь мы внутри трубы, над головой виднеется квадратный клочок темного неба, пересеченный распорными диагональными балками (сколько лет назад это строилось, а не сгнили ж еще), налево, прямо и направо три прохода, высота – «пригнувшись». Налево чавкающая грязь вперемешку с мусором. Именно там Тоха с Медведем в предыдущую экспедицию нашли черепа. Теперь эти находки красуются здесь же, в нише над правым проходом. Антон, с присущим ему черным юмором, соорудил из них нечто, весьма живо напоминающее папскую тиару. Направляю луч фонаря на «экспонаты», ожидая профита в виде охов-ахов или возгласа: «Ого, что это!!?» От Димы не дождался, он лишь равнодушно скользнул по ним взглядом и уселся с видом «и-куда-дальше?» А вот Таня с Витой не подвели – одна взвизгнула, попятившись, вторая как-то неестественно икнула и, придерживаясь за стенку на всякий случай, присела. Насладившись произведенным эффектом, беру слово:

– Ну что, господа, поздравляю вас, мы под землей. Проход налево мокрый и грязный, метров двадцать длиной. Ловить там особо нечего, все уже украдено до нас.

Говорю, опять направляя фонарик на «тиару»:

– Но желающие могут пройтись взглянуть. Направо немногим длиннее. Основная часть подземелья развивается по среднему проходу. Там нас ждет порядка пятисот метров удовольствия, в виде передвижения пригнувшись и перелезания через горячие трубы отопления, а также пара шкурников (из словаря спелеолога: «шкурник» – узкий проход, куда можно протиснуться только ползком). Идем друг за другом так, чтобы друг другу не мешать, смотрим под ноги и вверх, стараемся поменьше биться головой и спотыкаться. Впереди идущего не подталкиваем, особенно когда он перелезает препятствие, сами стараемся не отставать. В боковые ответвления без спросу не ходим. Мы сами вам их покажем. Не шумим, разговариваем вполголоса. В тех местах, где над головой деревянные полы первого этажа, лучше вообще молчим. Над нами действующий корпус лечебного учреждения, и внимание персонала нам совершенно ни к чему. А если учесть то, что заведение специфическое, можем получить постоянную прописку где-нибудь в местной палате. И врачи, в некоторой степени, будут правы. Шутка.

Все. Если вопросов нет, оставляем рюкзаки здесь, никто их не возьмет, Антон впереди, я замыкающий, двинули.

Конечно, под землей лазить интересно. Особенно когда попадаешь в место, где сам раньше никогда не был (в этом отношении я всегда завидую новичкам), или, когда испытываешь адреналиновое голодание, можно сходить на объект, проникновение в который связано с определенным риском быть взятым за причинное место. Но особенно впечатляет, когда после долгих поисков, перелопачивания гор архивных материалов, проверки пары десятков правдоподобных и не очень историй, рассказанных кем попало, выездов и раскопок впустую, наконец, и зачастую практически случайно, натыкаешься на древнее подземелье. Которое не видело человека несколько сотен лет. Будь то культовое сооружение, казацкий схрон или брошенная копальня. Вот там, действительно, вся команда чувствует себя первопроходцами. Вопреки расхожему мнению, ничего, имеющего какую-либо материальную ценность, мы под землей не находили. Наиболее часто задаваемый вопрос, когда говоришь человеку о своем увлечении: «И шо, там, под землей, шо-нибудь ценное есть?» И, получив ответ, что ценного там ничего нет, а если что-то и было, то оно было вынесено намного раньше нас, те же сотни лет назад, человек перестает вообще что-либо понимать: «А чё ж вы тада там лазите?» Просто удивительно, как мало людей могут выйти за рамки обывательского прагматизма и понять, что заниматься поисками, раскопками и просто посещать подземные объекты можно не только ради того, чтобы найти что-то такое, что можно потом продать, а просто потому, что это интересно!

Впрочем, хватит лирики. Все уже всосались в проход.

Интерес интересом, но когда передвигаешься по узкому тоннелю, да еще и пригнувшись, и на корточках, и не видишь ничего, кроме маячащего зада впереди идущего, становится как-то не до философии. Минут через десять такой «ходьбы» начинает конкретно досаждать пот, заливающий глаза. Хотя…присмотревшись, я решил, что преждевременно порчу себе настроение – впереди маячила попка Виты, которая даже в мешковатом комбинезоне выглядела весьма аппетитно. Постараюсь не отставать. Ай, нет, все-таки вперед себя надо пускать пацана – меньше будешь головой биться. И откуда этот кусок арматуры здесь вырос? Чет я его не помню, торчит прямо из потолка. Раньше я об него не бился, хотя, с моей рассеянностью, должен был. Странно, но ладно, надо быть внимательнее, а то всех инструктирую, понимаешь, а сам лбом каждый выступ считаю.

Идем, переползаем через трубы или под ними, кряхтим, отдыхаем и снова лезем. Таким макаром прошли метров эдак триста. По правую руку периодически встречаются ответвления, ведущие в тупиковые камеры, – сводчатый потолок с остатками штукатурки, несколько кирпичных тумб посередине в ряд, и в каждой такой камере по одному-два круглых колодца до сих пор не понятного нам назначения. Каждый колодец глубиной в метр, в нем вполне может поместиться человек, но вот сесть в нем на корточки затруднительно – узковат. Колодцы ведут в низкие и узкие тоннели, половина на половину метра в высоту и ширину, залегающие под каждой камерой. Такой тоннель, в принципе, позволяет передвигаться по нему ползком, но морфология тоннеля и колодца такова, что, проникнув в него, рискуешь обратно не выбраться. Мы и не рисковали.

Жарко, душно, но разве это помеха для настоящего спелестолога? Останавливаемся на перекур, легкий сквознячок в тоннеле дует нам навстречу, а значит, мне табачного дыма достанется больше всех, сомнительная привилегия. За следующим поворотом ответвление направо, представляющее из себя длинный тоннель, заканчивающийся шкурником, за которым два больших помещения. Ранее, судя по остаткам металлических петель на арочных проходах, там был «официальный» вход в отопительный комплекс, фрагментом которого, собственно, и является тоннель, по которому мы сейчас с таким трудом передвигаемся. После войны здесь проложили коммуникации центрального отопления. А раньше где-то в огромной печи горел огонь, горячий воздух проходил по тоннелю и равномерно распределялся внутри стен здания по специальным каналам. Отверстия этих каналов здесь повсюду.

– Тоха! – говорю. – В следующее ответвление уходим вправо. Дальше прямо все равно ловить нечего. И над нами там будет не кирпичный свод, а деревянный пол первого этажа. Порадуем неофитов шкурником.

Перекурили, пошли.

– Ёптыть!

– Ой!

Одновременно вскрикнули Таня и Антон. Да что ж у них там? Таня ладно, но Тоха опытный подземщик, проверенный боевой товарищ, напугать его и даже удивить крайне трудно. Пробираюсь мимо, или, скорее, через Виту и Диму. Ну да, от неожиданности я бы тоже ойкнул. Вдали, там, где свет фонаря практически рассеивается, на нас неподвижно уставились два светящихся желто-зеленых глаза, аккурат напротив нужного нам ответвления. Согласен – есть от чего испугаться. Тут даже не столько страшно (ну кот себе и кот), сколько странно. Откуда в этом подземелье кот, мы здесь отродясь никакой живности не видели. Да еще и в трехстах метрах от входа. Что он здесь забыл? Мышей нет, душно, жарко, влажный воздух, кошки таких условий не любят, сюда вообще только безбашенные спелестологи по своей воле лазят, иногда местные сантехники (скорее всего, не по своей воле), и, судя по состоянию труб, только в случае крайней необходимости. Погреться забрел – так лето на дворе. Загадка природы прямо. Жаль, что коты с нами разговаривать не умеют. Ну да, Бог с ним, все вроде бы пришли в себя, двинули вперед. По очереди заворачиваем в боковой проход, девчонки не забывают погладить поначалу так напугавшего всех кота. Да какой там кот – котенок, максимум пять-шесть месяцев от роду.

– И занесло ж тебя, дурень маленький. Если еще будешь здесь, на обратном пути заберем тебя наверх. Так что жди.

Впрочем, пушистое существо, по-видимому, никуда уходить и не собиралось. Людскую ласку кот принимал как должное, в смысле терся мордочкой об руки и громко мурлыкал, но со своего места, широкого металлического уголка, закрепленного на трубе, двигаться и не думал.

Проход стал заметно уже и ниже, превращаясь в, да не смутит читателя это слово, «ракоход». В пору бы дальше двигаться на четвереньках, но с потолка капает вода, потоп у них там в больнице, что ли, под ногами мокро и грязно, и марать коленки никому не хочется. Переваливаемся на корточках (неудобно, ужас). Впереди по-прежнему Вика, но мне уже нет никакого дела до ее пятой точки. Ничего себе, это я уже до сексуальной апатии ушатался, а еще назад пыхтеть.

Горячие трубы остались позади, и метров через двадцать стало прохладнее.

– Стоп! Пришли, – говорит Антон. – Кто первый в шкурник?

– Угадай с трех раз, Тоха! Конечно же, ты. Не забывай – ногами вперед, там до пола метра полтора.

Шкурник – один из не самых приятных моментов в спелеологии. И дело даже не столько в самом его прохождении, это дело привычки и опыта, если застрял – главное не запаниковать, а некоторые, и в том числе я, от шкурников вообще тащатся. Неприятность в том, что шкурник проходится не быстро, а если это первый шкурник в вашей жизни, то, прямо скажем, очень медленно. И в ожидании, пока все пролезут, особенно когда ты последний, вполне можно успеть замерзнуть, тем более после парилки основного тоннеля. А это чревато зелеными соплями со следующего дня и, как минимум, на неделю.

Тоха прополз быстро, и все равно, зараза, головой вперед. Следом Таня, на выходе попав в заботливые Антоновы руки. Дима же меня вообще поразил, просочился в дыру ужом, чуть ли не вращаясь, как пуля по нарезке, и освободил проход в два раза быстрее Антона. Хм, он точно в первый раз под землей, как утверждает? Затем шкурник, с моей и Божьей помощью, прошла и Вика.

Наконец мы все в камере по ту сторону. Хотя слово «камера», наверное, плохо подходит. Это просторное помещение, по морфологии (т.е. форме, внешнему виду) резко отличающееся от тоннелей, которыми мы к нему шли. Стены обложены кирпичом, скрепленным рассыпающимся от времени известковым раствором, сводчатый потолок высотой метра три. Высокий дверной проем арочного типа ведет в короткий коридор, который соединяется с другим, похожим помещением немного большего размера. По обеим сторонам проема ржавые толстые петли полуметровой длины, видимо, раньше эти петли держали довольно мощную двустворчатую дверь. В стенах устроены ниши, метр в высоту на полтора шириной и, примерно, метр в глубину, опять-таки, со сводом в верхней части. Такие ниши часто встречаются в старинных подземельях, очевидно, их строили вместо полок, для хранения чего-либо. Только вот зачем такие ниши в помещении, которое было предназначено для отопления здания, непонятно. Да и вообще, мотивы строителей прошлых веков нам понятны далеко не всегда. Единственная общая черта с подземельем, которое мы прошли, это горы мусора и намывы земли из вывалов в кладке стен. Впрочем, эта черта общая практически для всех подземелий. Но, несмотря на запустение и запущенность, чувствуется, что эти помещения строились основательно, с предварительным проектированием, и если не «на века» то, по крайней мере, очень надолго.

– Итак, друзья, – говорю. – Это конечный пункт нашего путешествия. Через этот проем можно попасть в следующее, почти такое же помещение. Можете заняться фотосъемкой, сегодня акция – первые пять снимков бесплатно. Побродить, попростукивать стены, «а вдруг», только аккуратно, чтоб на вас кладка не высыпалась. И, часика через пол, пойдем обратно. Сюда добраться было трудно? Устали? Следовательно, назад, спешу вас обрадовать, будет еще труднее.

Мы с Антоном, забредя во вторую от шкурника комнату, присели у стеночки. Можно посидеть, закрыв глаза, и подумать о вечном, вряд ли мы здесь увидим для себя что-нибудь новое, а «экскурсанты» никуда не денутся. Фотографировать тоже не тянет – эти комнаты хранятся в моем архиве, заснятые со всех возможных ракурсов. Дима же с девчонками бродят по камерам, то и дело мелькая вспышками. Короче, подземно-идиллическая картина. Стоп, товарищи, что-то не то… да какая ж тут, к черту, идиллия! Вскакиваю на ноги как ужаленный. Вижу, что Тоха сделал то же самое на полсекунды раньше меня. Почему мы подорвались, я так и не понял, как будто ноги сделали это сами, обстановка та же самая, ничего не поменялось, компания фотографов минуту назад ушла в соседнюю комнату. Внешне все в порядке, только откуда-то изнутри поднимается безотчетный, непонятный страх, какой-то панический ужас. Непонятно откуда взялась уверенность, что эти комнаты, и вообще подземелье, нужно немедленно покинуть, и чем скорее, тем лучше. Как будто бы само это место больше не хочет, чтобы мы здесь находились. Смотрю на Тоху, понимаю, что он чувствует то же самое. Из соседней комнаты слышится возня. Бросаемся туда, вовсе не из желания посмотреть, что там происходит, а просто потому, что там выход. Видим, как Викины ноги исчезают в шкурнике, следом пытается залезть Таня, разумеется, у нее это не получается – не забываем, что шкурник расположен в полутора метрах над уровнем пола. Подсаживаем девушку, подсаживаю Тоху, подпрыгиваю и оказываюсь сам по пояс в лазе, хватаюсь за протянутую руку Антона, и вместе выкатываемся по ту сторону. Впереди слышится топот ног, девчонки времени не теряют, улепетывают во все лопатки. И правильно делают, какая-то непонятная хрень здесь творится. Лучшее решение в таких случаях только одно – слушать свой организм, и, если он говорит: «Хозяин, сваливаем!» – сматываться, и побыстрее. Откуда возник этот страх, причем у всех одновременно, разберемся потом. Главное – без паники. Правда, не паниковать уже поздно.

На четвереньках мчимся (безо всякого преувеличения) по «ракоходу», который проползали на корточках. Кто-то боялся запачкать колени? Вылетаем в основной тоннель с отопительными трубами, вижу, как девушки, не сбавляя темпа, поворачивают налево и продолжают со всей возможной в данных условиях скоростью двигаться в направлении выхода. Затем у поворота оказываемся и мы. Вспоминаю про котенка, не забыть бы захватить его с собой. Хотя, вероятно, животное, увидев несущегося на него человека, скорее всего Диму (судя по тому, что мы его не видели, он дал деру первым), само смылось куда подальше. А может, оно почувствовало то же, что и мы?..

– Черт побери! – ругается Тоха и, секунду помешкав, устремляется дальше, открыв мне обзор.

Нет, котенок не убежал. Он цел и находится на своем месте, на том же металлическом уголке. Только брать его с собой мне мгновенно перехотелось. Стоит, ощерившись в мою сторону, или, скорее, в ту сторону, откуда мы все драпаем, выгнув спину и вздыбив шерсть… Глаза в свете фонаря почему-то не блестят, и сам не двигается… вообще. Оказавшись поближе, понимаю, что глаз у него нет, точнее, они высохшие, как и все тело. Твою налево! Двадцать минут назад здесь был средней упитанности живой котенок, а сейчас я вижу обтянутую высохшей кожей, покрытой клочьями шерсти, его мумию. Такое впечатление, будто он что-то увидел, на кого-то или на что-то зашипел, приняв кошачью угрожающую позу, и в такой позе мгновенно высох. Ну и дела. Да что ж здесь происходит-то?!!

Ладно, своя шкура дороже истины, проскакиваю мимо останков, валю дальше. Пока я мешкал, рассматривая и гадая, Тоха оторвался метров на двадцать. Догоняю его на повороте. Выйдя на прямой участок, вижу мелькающие впереди еще два фонаря.

Весь путь до выхода был гонкой по пересеченной местности с полной выкладкой. Единственное, что запомнил, – торчащий из потолка кусок арматуры, с которым я поздоровался ранее. Повторного знакомства избежать удалось, успел убрать голову в сторону. Вот и труба с дырой-выходом. Экскурсанты уже наверху. Рюкзаки, наши и их, валяются там же, где их оставили. Ребятам было не до них, оно и понятно. Чувство страха уже сменилось просто небольшой нервозностью, но все равно, понимая, что залезть сюда снова, даже за собственными шмотками, будет заставить себя непросто, один за другим выталкиваю рюкзаки уже вылезшему Антону. Выползаю сам и только сейчас понимаю, что ноги уже не держат. Кое-как выбравшись из приямка, я растянулся прямо на земле.

–Лех, а что это было-то? – минут десять спустя, Антон уже сидел, прислонившись спиной к стенке.

 

Дыхание более-менее восстановилось. Я следую его примеру.

Молча качаю головой, сам, дескать, ничего не понял. Осматриваюсь по сторонам:

– Все на месте? Таня, Вика, Дима.

Девушки сидят неподалеку и, видимо, только начинают приходить в себя.

С кряхтением поднялся, обошел вокруг трубы, подтянулся, выглянул за забор. Димы нигде не было.

– Девчонки, Дима где?

Таня, посмотрев на подругу:

– Я думала, он вылез раньше всех. Вит, он же перед тобой вылезал?

– Нет, когда это началось, я была в комнате возле самого шкурника, его я не видела.

– Может, он начал драпать раньше, а потом через забор сиганул и уже на половине пути к дому?

– Хрен его знает, Тоха. Может быть, так, а может, и нет, – говорю я, с тоской глядя на дыру, откуда мы все вылезли. А возможно, и не все…

* * *

Совсем фигово. То, что под землей с нами приключилось нечто непонятное, массовая ли это была галлюцинация или какая-то паранормальная активность, о которой так любит говорить Вова-крот, это еще полбеды. А вот кого-то из группы в такой ситуации потерять – это уже беда. А Вова, пожалуй, прав – что-то необъяснимое в нашем мире все-таки существует.

Как же обратно-то лезть не хочется, но все яснее чувствую, что придется.

– Ладно, давайте с самого начала. «Когда это началось» – цитирую я Вику. – Вика, а что ЭТО, что началось, что ты чувствовала, почему вдруг побежала?

– Испугалась, – сказала Вика задумчиво. В себя она, видимо, уже пришла окончательно и, наверное, тоже задала себе вопрос: а что же, собственно, произошло? – Чего испугалась – не знаю, мне кажется, что кто-то мне как бы сказал: «Беги отсюда». Вот я и побежала.

– Тааак, «кто-то сказал»... Таня, тебе кто-то что-то говорил?

– Нет, – обращаясь к Вике: – Я увидела, что ты бежишь ко мне со страшно перепуганным лицом, и вдруг поняла, что шкурник – это единственный выход и оттуда нужно поскорее бежать.

– А Диму последний раз ты где видела?

– По-моему, он направлялся в соседнюю комнату. Я смотрела в сторону, где была Вита.

– Да, он сказал, что пойдет в соседнюю комнату к вам с Антоном. Хотел с вами сфотографироваться.

– А ты, Тоха, как прокомментируешь, что ты чувствовал?

– Да то же, что и девочки, и, наверное, то же, что и ты…

– Получается, все мы ощутили примерно одно и то же, и примерно в один и тот же момент времени. И реакция у всех была примерно одинакова: все, забыв обо всем, лосями ломанулись к выходу. Только вот куда подевался Димон – остается непонятным. Если он шел в соседнюю комнату, то мы с Тохой должны были с ним столкнуться в коридоре, но там мы его не видели. Но все равно получается, что, скорее всего, он остался в камерах за шкурником или, если рассуждать оптимистично, вылез оттуда последним. Но, в таком случае, он уже должен был появиться здесь.

– А может, он выбраться не может, вход в шкурник-то высоко, – предполагает Антон.

– Вряд ли, ты не видел, как он проходил это место в направлении комнат. Физически он подготовлен лучше нас с тобой вместе взятых. В любом случае, придется идти искать. Знаю… самому страшно.

Перед возвращением под землю нужно отзвонить Игорьку, одному из наших подземщиков, в отсутствие А.Г. (то бишь Андрея Геннадиевича) исполняюшего обязанности президента нашего фонда. Обрисовать ситуацию. Перед залазом я ему звонил, назначив контрольное время два с половиной часа. Извещать других спелеологов, не участвующих в мероприятии, о своем маршруте и предполагаемом времени возвращения необходимо в обязательном порядке. Если с тобой что случится и ты не выйдешь на связь по истечении контрольного времени, чтоб было кому ставить всех на уши и организовывать поиски.

То-то Игорь «обрадуется». Наверное, пока скажу ему, что просто чувак отстал и мы с Тохой возвращаемся за ним, девушек оставляем на поверхности, на стреме. Повода серьезно волноваться пока нет. О нашем паническом бегстве говорить пока преждевременно, сходим туда еще раз, быть может, разберемся, что к чему.

В общем, разговор прошел именно в таком ключе. Получив выговор за нерадивость и пообещав выйти на связь через полтора часа, то есть в двадцать три тридцать, я положил трубку.

Перед залазом обеим подругам дал номер Игоря, проконтролировав, чтобы они сохранили его в своих телефонах, и наказав ни при каких обстоятельствах за нами не идти, а через полтора часа, если мы не появимся, звонить ему и выполнять его инструкции.

И снова под землю. В трубе все по-прежнему. Прислушиваюсь к своим ощущениям, вопросительно смотрю на Тоху… ничего, никакого страха, ни дискомфорта, ни желания немедленно вылезти обратно, Тоха пожимает плечами, мол, тоже все в порядке. Собираюсь нырять в тоннель, из которого мы тридцать минут назад вылетали сломя голову, как Антон меня останавливает, показывая лучом фонаря на полку над правым тоннелем. Чувствую, как мои брови лезут вверх – достопримечательность подземного хода, черепа, исчезли. Вот же, блин! Приключение с каждым часом все интереснее. И кто их уже успел спереть? Чувствую, как по спине пробирает холодок. Может, это Дима над нами прикалывается, увидел, как все ломанулись к выходу, а теперь подшучивает. Хотя глупости, если все почувствовали непреодолимое желание убраться оттуда, он, по идее, должен был почувствовать то же самое. По идее… Тоха на всякий случай заглянул подальше в нишу. Да, черепов нет. Совсем нет. Ладно, идем дальше, легкий мандраж все-таки присутствует, непонятные вещи продолжаются. Попутно проверяем все боковые камеры. Действуем в почти военном порядке: один остается в тоннеле контролировать вход в камеру, второй ее осматривает. Но даже несмотря на это, продвигаемся быстрее, чем с «экскурсантами», об усталости даже не вспоминаем, не до того. Примерно на половине пути до ответвления, ведущего в две «заколдованные» комнаты, вдруг вспоминаю про мумию котенка. А ее вообще кроме меня кто-нибудь видел? И почему это я не спросил об этом на поверхности. Ладно, спросим сейчас Тоху.

– Мумию? – переспросил тот. – Мне показалось, что он живой, вот-вот бросится.

– А он шипел, двигался? – спрашиваю.

– Да вроде нет, я его и не рассматривал, просто дальше побежал.

– А глаза его видел?

– Нет, не видел, не обратил внимания. А ты его рассмотрел? Он что, засохший был?

– Да хрен его знает, я уже ничего утверждать не берусь. Дойдем – рассмотрим. Жаль, фотоаппарата не взяли.

– Да и хорошо, что не взяли, – говорит Тоха. – Если к выходу опять бежать будем, раскоцаем, как пить дать. Интересно, а у девчонок фотики вообще уцелели?

Прошел дальше, буквально два шага. И снова о фотоаппаратах. Под ногами валяется чья-то «мыльница», по–моему, Танина. Поднимаю, рассматриваю. Почти цела, отломано ушко от ремешка и небольшой скол на пластиковом корпусе. Значит, Таня прибежала к выходу с пустым ремешком на запястье. Включил, выключил – работает.

– Будет чем, говорю, Танюху обрадовать.

– Ага, – мрачно шутит Антон. – Если будет, кому радовать.

Прячу находку в карман, идем дальше. Вот и нужное нам ответвление, и уголок на котором сидел котенок. На уголке пусто. Присматриваюсь внимательнее, в прошлый раз возле мумии, я запомнил, лежало несколько клочков серой шерсти. В этот раз ничего нет. Впрочем, пыли, которая лежит здесь на всех трубах, на уголке тоже нет, как будто ее тщательно смели и протерли. Останавливаемся перекурить и собраться с духом. Чем ближе подходим к двум комнатам, тем отчетливей вспоминается наше паническое бегство. Антон тоже заметно нервничает. Но, прислушавшись к себе, я понимаю, что это, скорее всего, отголосок того, пережитого ранее ужаса. Никакого давящего влияния извне, от которого аж лопатки сводит, как это было в прошлый раз, нет.

С пыхтением, и опять-таки на корточках, проходим мокрый участок, где с потолка капает холодный душ, перед шкурником опять останавливаемся.

– Так, Тоха, я ползу головой вперед, если вдруг начну подозрительно дергаться, тащи меня за ноги обратно. И только после этого снова беги к выходу.

– Не бойся, без тебя не свалю. Давай.

Ну, была не была, полез.

Высовываю голову по ту сторону с чувством, что мне ее вот-вот откусят. Сердце колотится так, что кровь стучит в ушах. Чувствую на щиколотке Тохину хватку, при первом же сигнале он готов выдернуть меня назад. Осматриваюсь. Никого и ничего: ни пульсирующей желеобразной массы по углам, издающей чавкающие звуки, ни туманных привидений, как в дешевых ужастиках… все как было раньше. Димы тоже не видно. Покачиваю ногой из стороны в сторону, как бы стряхивая руку Антона, мол, все в порядке, можешь отпускать. Подавать голос все же почему-то не хочется. Высовываюсь из шкурника по пояс, наклоняюсь вниз, достаю руками до пола и, перебирая ими вперед, вываливаюсь целиком. Через минуту таким же макаром в комнате оказывается Тоха. Решаем обойти комнату по периметру, заглядывая во все углы и ниши. Выбранная «тактика» сразу же приносит результат: в первой же нише, расположенной в стене со шкурником, обнаруживаем Диму. Он свернулся калачиком, в позу эмбриона, и, по-видимому, крепко спит. Сходство с эмбрионом дополняет большой палец левой руки, который он засунул в рот. Умильная картина, черт побери. Спит, гад, сном младенца, а мы его, понимаешь, ищем и от страха писаемся.

Вопрос: что, как и почему именно так все здесь произошло – сейчас даже не пытаюсь себе задавать.

Пытаюсь пошутить:

– Будить будем или так понесем?

– Ага, и в шкурник сонного пропихнем, а потом за ноги, и поволочем его по тоннелю, бамкая головой об трубы.

Н-да, живое у моего товарища воображение...

Расталкивать Диму пришлось минут пять. Просыпаться он начал только когда мы вытащили его из ниши и усадили, прислонив спиной к стене.

– Димон, что произошло? Ты помнишь? – спросил я, когда его взгляд, наконец, сфокусировался на мне.

– Ммм, эээ, а что… где это я?

Убил. Наповал. Это у его психики защитная реакция такая? Забыл все? Что ж он тут увидел и пережил в одиночку, пока нас не было?

– Ты пошел с нами в подземный ход под пятнадцатой больницей. Помнишь? Таня, Вита. Они уже наверху, ждут нас.

Дима начал, уже более осмысленно, осматриваться по сторонам, явно что-то припоминая.

– Ааа, а почему они уже наверху? Они что, сами вышли?

– Нет, не сами, – ответил Антон. – Мы вышли все вместе, кроме тебя. Ну, точнее, вышли – это очень мягко сказано.

– А я?

– А ты вот, видимо, вздремнуть решил!

– Хорошо, – говорю. – А что ты помнишь?

– Ну… пробирались по тоннелям, кошак там, на повороте… потом «шкурник», потом здесь фотографировались. А потом вдруг вы… меня по щекам хлопаете.

– Ладно. Ну-ка встань. Идти можешь? Голова не кружится?

– Та не, вроде, нормально.

– Тогда пойдем, у нас сорок минут до контрольного времени осталось.

Обратная дорога заняла полчаса, все напряжение и страх сняло как рукой. Подземный ход снова был самым обычным подземным ходом, темным, пыльным, и заброшенным. В трубе с дырой-выходом, я почувствовал, что окончательно вымотался. Войдя в нее, я отодвинулся и присел в сторонке, выпуская Антона и «спасенного» Диму. Желания поскорее, как это было полтора часа назад, выскочить отсюда как угорелый не ощущалось. Пока ребята выбирались наружу, я позвонил Игорю (здесь связь уже работает), «снять» контрольное время – все в порядке, все нашлись, все живы-здоровы.

Оглянулся и посмотрел в подземный ход, к которому мы все привыкли как к уже давно исхоженному вдоль и поперек, закартографированному и не сулящему ничего нового. Видимо, не все места, которые мы считаем исследованными, таковыми являются. Загадок еще хватает.

И все-таки? Куда черепа подевались?

Быть может, не стоило их выставлять на всеобщее обозрение или вообще выкапывать? Кто-то вполне мог на это обидеться. И, вполне возможно, что мы еще очень легко отделались.

Но, думаю, мы все равно еще вернемся. Как минимум, чтобы «попростукивать» стены в тех двух комнатах. Наверняка Вова интересную идею или пару теорий подкинет, вся эта история как раз в сфере его профессиональных интересов.

Выбравшись наружу и сидя на корточках в приямке, я бросил последний взгляд в тоннель.

Из темноты, где свет фонаря уже практически полностью рассеивался, мне вслед светились два желто-зеленых глаза.